Ахме́д I (14 султан )

Ахме́д I (осм. آحمد اول‎ — Âhmed-i evvel, тур. Birinci Ahmet) (18 апреля 1590 — 22 ноября 1617) — султан Османской империи (21 декабря 1603—1617). Ахмед I унаследовал трон после своего отца Мехмеда III 22 декабря 1603




Биография

В начале правления Ахмеда I Османская империя вела войну одновременно с Австрией и Ираном. Кроме того, продолжалось восстание в Анатолии, начавшееся ещё при Мехмеде III, повстанцы контролировали значительную территорию. После продолжавшихся несколько лет боев, восстание было жестоко подавлено. Воспользовавшись отвлечением османских войск на подавление восстания, Иранский шах Аббас I изгнал турецкие гарнизоны из Азербайджана, Грузии и других территорий, уступленных по Константинопольскому миру 1595. Впоследствии Аббас I нанес ряд поражений турецким войскам, пытавшимся вернуть утраченные территории. По договору 1612 Османская империя признала завоевания Аббаса.

В ходе войны с Австрией, Ахмед I лично командовал армией в кампании 1605 г., которая завершилась взятием крепости Эстергом 3 октября 1605 г. 11 ноября 1606 г. с Австрией был подписан Житваторокский мир, согласно которому османы отказывались от требования ежегодной дани с Австрии и признали императорский титул Габсбургов.

Правление Ахмеда I было отмечено усилением коррупции и произвола местных правителей. Сам Ахмед со временем отошёл от государственных дел, большое влияние на них оказывала его любимая жена Кёсем.

При Ахмеде I в Константинополе была построена мечеть Ахмедийе (известная также как Голубая мечеть) — один из шедевров мусульманской архитектуры.

Похоронен в мавзолее, который находится рядом с Голубой мечетью.

13-летний султан.

Первая часть предсказания пророка сбылась с опозданием на две недели — Мехмед скончался 12 декабря 1603 г., по-видимому, от сердечного приступа, на тридцать восьмом году жизни. Его царствование продолжалось почти девять лет. Ноулз был очень невысокого мнения о характере покойного султана, о смерти которого он написал:
«Великий султан Магомет [Мехмед III], погруженный в свои удовольствия и наслаждения, умер в своем имперском дворце в Константинополе Он был человек невеликого ума и чрезмерной гордости, что было причиной как нелюбви, так и страха перед ним, которые испытывали к нему его подданные вообще, но в особенности янычары и другие его воины, которые презирали его нерадивое управление и с болью смотрели, как женщины не только посвящаются в важнейшие государственные дела, но и управляют им (такие, как его мать, его жена султанша и другие), не только восставали против него, но и в ярости несколько раз собирались сбросить его с трона. Он же не думал ни о чем, кроме чувственных и сладострастных наслаждений, следы которых он носил на себе, в грязном, распухшем, неповоротливом и безобразном теле, непригодном ни для какого достойного монарха занятия или дела. Его ум этому соответствовал, полностью преданный праздности, удовольствиям и излишествам, не в малой степени укоротившим его дни, которые он закончил в позоре, потеряв уважение своих подданных, и мало кто из них или даже никто не пролил слезу».
Трон Мехмеда унаследовал его сын Ахмед I, которому тогда было тринадцать лет и восемь месяцев. Несмотря на свой юный возраст, он отличался серьезностью и самостоятельностью. Во время церемонии восшествия на престол он решительно настоял на том, чтобы самому опоясать себя мечом своего предка Османа Гази, отказавшись от помощи шейх-уль-ислама. Не стал он ждать и пока визири усадят его на трон, а сел на него сам без малейших колебаний. Вскоре после вступления на престол Ахмед, посоветовавшись с визирями, выплатил крупную сумму денег янычарам и солдатам других корпусов, расквартированных в Стамбуле. После этого он проехал верхом на коне по улицам столицы под восторженные возгласы своих подданных.
У покойного Мехмеда III к моменту его смерти помимо Ахмеда был еще один сын, Мустафа, которому было девять лет. Мустафа страдал слабоумием, и, возможно, именно в силу этого обстоятельства Ахмед пощадил брата. Впервые за три поколения османской династии воцарение султана не сопровождалось братоубийством. Однако нельзя исключить и другого предположения: Мустафу пощадили потому, что он остался единственным представителем династии по мужской линии помимо его брата Ахмеда, который был еще слишком юн, чтобы проявить свою способность зачать сына и преемника.
На следующий день после интронизации Ахмед I возглавил процессию на похоронах своего отца, которого погребли в саду у Айя Софии. По приказу нового султана Мехмеду III соорудили роскошную усыпальницу, которая стала последним из трех султанских мавзолеев, стоящих рядом с Айя Софией. Здесь, у этого храма, нашли свое упокоение три султана, которые, сменяя один другого, правили Оттоманской империей после Сулей-мана Великолепного. Помимо них там похоронены их многочисленные жены, наложницы и дети.
На втором году своего правления Ахмед I избавился от нежелательного наследия своего отца, чудесного механического органа, установленного Томасом Далламом в Жемчужном киоске. Так же, как и его отец, Ахмед I часто посещал этот киоск, являвшийся для него местом молитвы, чтобы творить там намаз*. Имам султана, Мустафа Сафи, пишет в своей летописи, что все фигурки птиц и животных на органе оскорбляли религиозные чувства Ахмеда, который отличался гораздо большей набожностью, чем его отец. Юноша считал, что такая вещь более приличествует языческому храму и «не может быть терпима в молитвенном месте и обители халифата». Так в 1605 г. Ахмед I повелел разобрать орган и удалить его за пределы дворца Топкапы.

Ахмед I.

Став султаном, Ахмед I отослал свою бабушку Сафие в Старый дворец, где она и жила безвыездно до самой смерти, которая последовала пятнадцать лет спустя. Таким образом, Сафие была вынуждена прекратить строительство мечети, которую она начала возводить на берегу Золотого Рога, и недостроенное здание вскоре стало ветшать и разрушаться, отданное во власть дождям и ветрам.
Матери Ахмеда I, Хандан, получившей теперь статус «валиде султан», так и не удалось достичь славы и могущества, которыми располагала ее предшественница, так как ее сын, обладавший разумностью и самостоятельностью мышления, без особого труда отражал все попытки оказать на него какое-либо влияние. Хандан скончалась 26 ноября 1605 г. накануне отбытия Ахмеда в поход с целью подавления мятежа, который вспыхнул в Анатолии. На следующий день Хандан похоронили рядом с ее мужем Мехмедом III в его мавзолее у храма Святой Софии. Ахмед отказался отсрочить выступление своей армии из Стамбула на семь дней, пока должен был длиться традиционный траур, и покинул столицу сразу же после похорон. Такое поведение султана дало пищу слухам, что Ахмед покончил с матерью из-за того, что она вмешивалась в его дела. Сэр Томас Шерли, английский путешественник, который в 1602—1605 гг. сидел в стамбульской тюрьме, пишет, что Ахмед I, желая отделаться от непрошеных советов Хандан, «не пощадил своей собственной матери и отравил ее в августе 1605 г.».
Ахмед также избавился от своего младшего брата, отослав Мустафу вместе с матерью, чье имя неизвестно, жить в Старый дворец. Вскоре после своего восшествия на трон Ахмед заболел оспой и чуть было не умер. Некоторые визири, предполагая, что султан на краю смерти, предложили доставить Мустафу в Топкапы, чтобы тот унаследовал трон. Такая предусмотрительность оказалась излишней, потому что Ахмед выздоровел. После этого он отправил в отставку визирей, которые являлись авторами идеи возведения на трон слабоумного Мустафы.
Если не считать первого краткого пребывания Мехмеда II у власти, то Ахмед стал первым султаном, который оказался на османском троне, не успев зачать наследного принца. Впрочем, это оказалось легко поправимым недостатком, ибо его первый сын, будущий султан Осман II, родился 3 ноября 1604 г., через десять с половиной месяцев после интронизации Ахмеда. Матерью мальчика была Мах-фируз, известная также под именем Хадидже. Предполагают, что эта наложница имела греческое происхождение.
В течение следующего года две другие наложницы юного султана, чьи имена остались неизвестными, родили ему второго сына, Мехмеда, и первую дочь, Геверхан. В последующие десять лет Ахмед I стал отцом по меньшей мере еще пятнадцати детей, десяти сыновей и пяти дочерей.

Фаворитка Ахмеда.

На втором году царствования Ахмеда в его гареме появилась новая наложница, молодая гречанка по имени Анастасия, дочь православного священника с острова Тинос в Эгейском море. В числе прочей живой добычи турецкие захватчики привезли ее на стамбульский невольничий рынок. Она стала первой в группе новых наложниц, приобретенных для гарема в тот период, и поэтому Ахмед назвал ее «Кёсем» — «Вождь стаи». Позднее ее начали также называть Махпейкер. Вскоре Кёсем стала любимой наложницей Ахмеда, а в 1605 г. родила ему его вторую дочь, Айше.
В течение следующих десяти лет Кёсем родила Ахмеду еще двух дочерей и четырех сыновей, включая будущих султанов Мурада IV, родившегося 29 августа 1609 г., и Ибрагима, родившегося 9 ноября 1615 г.
Кёсем стала фавориткой Ахмеда, заменив ему в этом качестве Махфируз, которую, по не слишком достоверным данным, отправили в Старый дворец, в то время как ее сын Осман остался в Топкапы. Заботу о нем взяла на себя Кёсем, которая часто брала наследного принца с собой, когда каталась в карете по Стамбулу.
В сообщениях венецианских послов указывается, что во время этих прогулок Осман развлекался тем, что бросал пригоршнями монеты в толпы прохожих, которые сбегались посмотреть на юного принца. В такие минуты его мачеха Кёсем предпочитала не показываться на глаза простолюдинам, оставаясь за занавеской. Послы также отмечали исключительную привязанность Ахмеда к Кёсем, которая стала в политике влиятельным закулисным фактором. Кристофоро Вольер писал, что «она может творить с султаном все, что пожелает, и полностью завладела его сердцем, и ей ни в чем нет отказа». Симон Конта-рини отзывается о ней, как о женщине «красивой и проницательной и, кроме того... обладающей многими талантами, она прекрасно поет, вследствие чего она продолжает пользоваться любовью султана... Не то чтобы ее уважают все, но в некоторых делах к ней прислушиваются, и она — фаворитка правителя, который хочет, чтобы она постоянно была рядом с ним... Она проявляет немалую мудрость и сдержанность относительно слишком частых высказываний о серьезных материях или государственных делах».
Поскольку все сомнения относительно способности Ахмеда к продлению своего рода рассеялись, он, похоже, стал сожалеть о своем решении пощадить брата Му-стафу, свобода которого по-прежнему была ограничена пределами Старого дворца, где он находился вместе со своей матерью. Как писал Контарини в 1612 г., султан дважды отдавал приказ удушить брата, однако в обоих случаях менял свое решение. Сначала это произошло по причине внезапных резей в желудке султана, а во второй раз его до смерти напугала сильная гроза, в эпицентре которой оказался дворец Топкапы. По мнению Контарини, в действительности Мустафа своим спасением был обязан Кёсем, которая сделала это из сугубо практических соображений: «позаботиться, если возможно, о том, чтобы то милосердие, которое она проявила к брату [Му-стафе], могло быть также проявлено по отношению к ее сыну [Мураду]».
Осенью 1606 г. в Стамбуле бушевали пожары. В результате одного из них почти полностью выгорел еврейский квартал. Султан Ахмед лично возглавил смельчаков, которые боролись с огненной стихией. Ноулз отмечает, что при тушении пожара султан получил травму: «В каковом шуме и суматохе, производимыми людьми, которые бегали туда-сюда, и тушении огня Великий Султан упал с лошади и потому некоторое время хворал».

Строительные идеи турецкого султана.

Ахмед быстро оправился от последствий своего падения с лошади. В том же году он решил приступить к строительству нового религиозного комплекса, возложив это поручение на архитектора Мехмеда-агу. Спроектированная им мечеть возводилась на восточной стороне древнего Ипподрома. Названная в его честь Ахмед Джа-ми, она по праву считается самой красивой мечетью Стамбула. В ее интерьере господствуют голубые изразцы, и поэтому ее иногда называют Голубой. Она возвышается напротив Айя Софии, отделенная от нее великолепным парком.
В отличие от других мечетей Ахмед Джами окружена шестью минаретами. Ахмед I велел возвести их, пожелав, чтобы строящаяся в его честь мечеть во всем превосходила Айя Софию. Однако высшее мусульманское духовенство усмотрело в этом попытку принизить значение мечети в Мекке, которая имела пять минаретов. Ахмеду I пришлось пристраивать к меккской мечети еще два минарета, чтобы вернуть ей утраченное преимущество. Предание гласит, что султан был настолько воодушевлен идеей строительства мечети, что часто сам приходил на стройку и трудился бок о бок с чернорабочими и искусными мастерами, которым он сам платил жалованье в соответствующие дни, выплачивая тем, кто проявлял особое усердие, дополнительное вознаграждение. В Голубой мечети совершались самые торжественные молитвы и отмечались дни рождения Пророка.
По инициативе Ахмеда на территории дворца Топкапы был построен ряд новых зданий, в том числе две бани, а также красивая небольшая библиотека. Французский дипломат Генрих де Бово, посетивший дворец в 1605 г., отметил, говоря о мужской бане: «Теперь король больше не пользуется ею, вместо этого он пользуется баней для женщин».
Ахмед также построил киоск в садах, расположенных уступами на склоне возвышенности. Теперь это место известно как Четвертый двор. В этом киоске, который до нашего времени не сохранился, султан развлекал дам своего гарема, устраивая для них представления; их давали евреи и еврейки из труппы придворных актеров.
Французский дипломат Жиль Ферманель отмечал, что Ахмед соорудил в Первом дворе «очень симпатичное, маленькое здание». В нем размещалась особая пекарня, которой сейчас не существует. Надпись на табличке, прикрепленной к стене, гласила, что эта пекарня предназначалась для «выпечки самого чистого хлеба во дворце». Муку для этого хлеба мололи из пшеницы, выращенной в Бизинии, на северо-западе полуострова Малая Азия, смешанной с козьим молоком, которое давало стадо коз, пасшееся в роще на территории дворца. Этот сверхчистый белый хлеб предназначался для султана Ахмеда и нескольких его фаворитов. В их число входил придворный врач Доменико Иеросомилитано, который пишет об этом хлебе в своих мемуарах:
«Превосходный белый хлеб берегли как зеницу ока, и каждый день выпекали сто двадцать буханок по четыре фунта каждая, которые раздавали только фаворитам Великого Султана или одному из его личных шести докторов, каким был третий доктор Доменико Иеросомилитано».
Одним из немногих иностранцев, которым удалось увидеть Внутренний дворец Топкапы, являлся Оттавиа-но Бон. Он воспользовался отсутствием султана Ахмеда, который отправился на охоту, и осмотрел здание в сопровождении помощника, главного садовника. Первой частью дворца, которую увидел Бон, стал сад с галереями в личных покоях султана. Он описывает озеро, у которого султан Ахмед развлекался со своими немыми и шутами:
«А на озере есть маленькая лодка, в которую (как мне рассказали) Великий Султан часто садится со своими немыми и шутами и заставляет их грести туда-сюда и играет с ними, заставляя их прыгать в воду; и много раз, когда он гуляет с ними вдоль озера, он бросает их в него и погружает их с головой и ушами».

Странная свадьба.

Ноулз заканчивает свою историю Османской империи на 1610 г., седьмом году царствования Ахмеда I. Она завершается описанием султана и суждением о его характере:
«Султану Ахмату, о котором мы теперь говорим и который теперь царствует, было, как уже сказано, около пятнадцати лет, когда он взошел на трон, а теперь ему около двадцати двух лет, круглолицый и полнолицый и вообще красивой наружности, однако на лице видны следы оспы. У него маленькая борода коричнево-каштанового цвета, растущая маленькими пучками в четырех разных местах, по одному на каждой щеке и на каждой стороне подбородка... Он ладно скроен, отличается здоровым цветом лица и склонен к полноте, как и его отец Магомет; сильный и выносливый и к тому же живой... Он очень предан чувственности и наслаждениям, и потому есть надежда, что он в конце концов погубит себя, как это случилось до него с его отцом Магометом... От этих его наложниц у него четверо детей, два сына и две дочери, его старшему сыну около пяти лет. Он упивается донельзя наслаждениями, которое предоставляет охота в поле, в особенности соколиная».
Далее Ноулз описывает хобби Ахмеда, состоявшее в изготовлении роговых колец. Этому занятию он выучился в соответствии с османской традицией, согласно которой каждый юный принц должен был постигнуть азы какого-либо ремесла:
«Каждого турецкого императора законы их религии обязывают повседневно употреблять и практиковать какое-либо ручное ремесло или занятие, и потому султан Магомет [Мехмед III] занимался изготовлением стрел, а этот его сын Ахмат [Ахмед I] делает роговые кольца, которые все турки носят на больших пальцах, чтобы было удобнее натягивать тетиву при стрельбе из лука. Обычай изготовлять такие роговые кольца этот султан ревностно соблюдает, предаваясь этому занятию каждое утро, сотворив молитву».
На девятом году своего царствования Ахмед I устроил экстравагантное празднество в честь бракосочетания своей старшей дочери, Геверхан Султан, которой тогда едва исполнилось восемь лет, с полководцем Кара Мех-медом-пашой, которому было пятьдесят пять лет. Эти празднества описал Пол Райкот в своей истории Оттоманской империи, опубликованной в 1680 г.:
«Когда наступил день свадьбы, невесту доставили в резиденцию ее мужа: сначала маршировали янычары, как и раньше, за ними следовали начальник стражи и другие чиновники. Следом шли эмиры в количестве восьмидесяти человек, затем судьи, а после них шли визири и великий визирь с муфтиями по левую руку от него, следом двигался оркестр из тридцати барабанщиков и трубачей, за которыми следовали восемь египтян, которые несли небольшие барабаны и кривлялись и проделывали тысячу обезьяньих ужимок; этих сменили сорок музыкантов, маршировавших по двое, одни играли на цитрах, другие на арфах, а третьи на лютнях, затем по турецкому обычаю появился юродивый (которые почитаются у них за святых), наряженный в колпак и плащ, покрытый бараньими костями, который плясал и пел под эти инструменты; за ними прошли начальники арсенала и тридцать человек с молотами и другими железными инструментами, чтобы ломать все, что выступало слишком далеко на улицах и могло помешать пронесению двух деревьев огромной высоты, увешанных восковыми плодами всех сортов; затем шли двадцать чиновников, подчиняющихся главному казначею, и он сам пышно разодетый ехал на лошади в некотором удалении от них; за ним многие невольники тащили два огромных факела и третий факел еще больших размеров. Блеск драгоценных камней, которыми были украшены эти факелы, слепил больше, чем пламя... За этими факелами следовал начальник черных евнухов с пятьюдесятью придворными, составлявшими свиту принцессы, а за ними несли огромный балдахин, обитый малиновым бархатом, а затем следовал еще один балдахин, который был больше первого. Он был покрыт золотыми пластинами, и занавески были задернуты со всех сторон и висели до самой земли; под этим балдахином была принцесса на лошади и несколько ее черных евнухов. Следом ехала ее парадная карета, покрытая золотой тканью, которую везли четыре огромных белых коня неописуемой красоты; затем ехали еще восемь карет, в которых находилось великое множество подружек невесты с кастрированными неграми; и последними ехали верхом двадцать пять невольниц-девственниц, выбранных из числа самых красивых, а их волосы, не знавшие гребня, свисали им на плечи...»

Вдова шесть раз.

На следующий день после свадьбы султан Ахмед напал на мать невесты, избив ее и даже ударив ножом. Этот гнев имел под собой веские основания: та задушила одну из его фавориток. Пол Райкот описывает это происшествие образным, живым языком:
«Однако несмотря на всю эту пышность и величие в день после свадьбы, султан жестоко избил свою султаншу, мать этой дочери, которая теперь замужем за полководцем, и ударил ее кинжалом, пронзив ей щеку, и топтал ее ногами, потому что она задушила его фаворитку, которая была из числа невольниц его сестры, и он полюбил ее и посылал за ней».
Пять месяцев спустя Ахмед выдал принцессу Айше Султан, свою первую дочь от Кёсем, замуж за великого визиря Насух-пашу. Айше было только семь лет, а ее муж был человеком средних лет. Два года спустя султан Ахмед I казнил Насух-пашу, и принцесса Айше осталась вдовой в девять лет. Затем Айше становилась женой поочередно еще пяти пашей, двое из которых погибли в сражениях, один был убит и двое умерло от естественных причин. Последним мужем Айше был Халеб Ахмед-паша, который скончался в 1644 г., оставив ее вдовой в шестой раз в возрасте тридцати девяти лет.
Такие серийные браки были не редкость для династии Османов в течение столетия, миновавшего после смерти Сулеймана Великого. Это позволяло царствующей фамилии создавать сеть союзов с наиболее могущественными пашами. В частности, Кёсем именно благодаря бракам своих дочерей сохраняла свое влияние на протяжении почти полувека. В 1626 г. она писала великому визирю Хафизу Ахмеду-паше за несколько месяцев до того, как он стал третьим мужем ее дочери Айше: «Как только вы будете готовы, дайте мне знать, и я буду действовать соответственно. Мы сразу же позаботимся о вас. У меня есть принцесса наготове. Я поступлю так же, как тогда, когда выдавала свою Фатиму».

Смерть Ахмеда: турецкий кризис.

На тринадцатом году царствования Ахмед освятил мечеть, строительство которой велось у Ипподрома. Предание гласит, что при освящении на Ахмеде был тюрбан в форме ноги пророка Мухаммеда, одетый в знак его смирения.
Ахмед так и не смог, как следует, налюбоваться своей мечетью, так как скончался через год после того, как ее сооружение было завершено. Его смерть последовала 22 ноября 1617 г., когда ему было двадцать семь лет и восемь месяцев. Принято считать, что он умер от тифа. Султана Ахмеда похоронили рядом с мечетью, которая носит его имя.
Смерть Ахмеда I породила кризис, связанный с вопросом о его преемнике, поскольку его старшему сыну, наследному принцу Осману, только что исполнилось тринадцать лет. На протяжении трех веков пребывания у власти Османов трон всегда переходил от отца к сыну. В течение четырнадцати поколений он почти всегда доставался старшему из сыновей султана. Однако теперь, ссылаясь на слишком юный возраст Османа, Диван постановил передать трон брату Ахмеда Мустафе, которому тогда было двадцать семь лет. Все четырнадцать лет царствования брата он провел в Старом дворце, находясь там практически под домашним арестом. Печеви, являвшийся современником этих событий, объясняет такое изменение порядка наследования престола следующим образом:
«Вследствие того, что его [Ахмеда] сыновья были еще слишком молоды, а его брат султан Мустафа был старше и уже достиг зрелого возраста, он и взошел на трон... Полагали, что возведение на трон принца-ребенка в то время, когда наличествовал совсем взрослый принц, вызвало бы ропот среди населения и создало бы многочисленные опасности. Требование времени было таково, что трон султана путем наследования должен был принадлежать Мустафе. Иначе они [высшие сановники] стали бы мишенью, в которую люди пускали бы стрелы порицания и брани».
Печеви предполагает, что инициатором изменений, внесенных в закон о престолонаследии, выступил начальник черных евнухов Мустафа-ага, «в чьем ведении находились все государственные дела в царствование Ахмеда». Иной точки зрения придерживался посол Симон Конта-рини, который считает вполне возможным, что Кёсем использовала свое влияние, чтобы обеспечить избрание принца Мустафы преемником Ахмеда. Она могла надеяться, что Мустафа будет более склонен пощадить ее сыновей Мурада и Ибрагима, чем Осман, который, по ее мнению, вполне мог пустить в ход кровавый кодекс, одобрявший братоубийство, чтобы уничтожить своих сводных братьев.
После вступления Мустафы на трон жены и дети Ахмеда I были переведены в Старый дворец. В их числе были и Кёсем и ее четверо сыновей, старшим из которых являлся Мурад. Все то время, пока она находилась в Старом дворце, ей продолжали выплачивать пособие и она сохранила свой статус, несмотря на то, что ее мужа уже не было в живых.